КРАСИВАЯ КИТАЙСКАЯ ЛЕГЕНДА (в моём вольном пересказе😊)

Давным-давно, за несколько столетий до нашей эры, жил в княжестве Чу прекрасный музыкант Юй Боя.

И всё у него было бы чудесно, не будь он человеком замороченным, склонным к самокопаниям. Почему-то втемяшилось ему в голову, что он уже достиг своего потолка в мастерстве и выше подняться не сможет. В общем, грусть, тоска, депрессия.

Его учитель, прославленный мастер игры на цитре Чэн Лянь, узнав о печали ученика, сказал ему: 

«Я научил тебе всему, что умел сам. И ты уже полностью овладел мастерством. Что же касается передачи чувств с помощью музыки и пробуждения музыкой слушателя, в этом я и сам пока не достиг совершенства. Мастерство же моего учителя Фан Цзычуня превосходит моё. Он превосходно играет на цитре цинь и тонко чувствует музыку. А живёт он на одном из островов в Восточном море. Если ты не против, мы с тобой можем обратиться к нему, чтобы он принял тебя в ученики».

Юй Боя с радостью согласился, не подозревая, что мудрый наставник хитрит. Для его же пользы, разумеется.

И вот они отправились в долгий и трудный путь. Шли, ехали, плыли и, наконец, добрались.

Когда их корабль пристал к берегу острова, на котором гордо возвышалась гора Пэнлай, Чэн Лянь сказал Юй Бою: 

«Ты немного отдохни здесь, а я съезжу за моим учителем и вернусь!»

Сказал и был таков. Прошёл день, второй, третий. Учитель не вернулся, а Юй Боя затосковал в одиночестве. Стал он со скуки на цине играть. Видит море – сочиняет музыку моря. Слышит печальные песни птиц – вторит им своей игрой. Глядит на гору – посвящает песню горе.

И музыка его становилась всё глубже и сложнее. Мудрый Лянь оказался прав: познав одиночество и тоску, вдохновившись естественной красотой природы, его ученик приобрёл и оригинальность, и глубину, и чувственность.

Долгие годы после этого упражнялся Юй Боя, черпая вдохновение в природе. Он стал одним из лучших мастеров игры на цине. Но вот беда – чем совершеннее становилась его музыка, тем меньше людей могло постичь всю её красоту и глубину. Результат – рецидив депрессии.

Памятуя о том, что лучшее лекарство от хандры – путешествие, Юй Боя отправился в плавание на лодке.

И вот в один из дней настиг его в пути сильный ливень. Пришлось пристать к берегу. А вокруг – красота: река бурлит, гора рядом стоит, тучи по небу плывут. Вдохновился Юй Боя и стал на цине струны перебирать. Вдруг чувствует он (этакая шаолинская фиговина), что где-то рядом есть человек, который не просто слушает его музыку, но слышит её.

Заинтригованный и взволнованный музыкант, конечно же, сразу вышел из своего укрытия и увидел, что неподалёку сидит дровосек с тонкой музыкальной душой, которого звали Чжун Цзыци.

А тут и дождь кончился. Юй Боя пригласил Цзыци в свою лодку, и они познакомились.

«Не против ли Вы, если я для Вас исполню мелодию на своей цитре цинь?» – спросил музыкант.

Цзыци, понятно, только и мечтал вновь услышать его волшебную игру.

Юй Боя сыграл дровосеку мелодию «Горы», которую тут же и сочинил. Но название он нежданному слушателю не сообщил. Однако с самых первых нот Чжун Цзыци понял чувства музыканта и воскликнул: 

«О, какие высокие-высокие, далёкие, вечные горы!»

Закончив первую мелодию, Юй Боя стал играть вторую – «Воды». Но и её название он, ясное дело, утаил от недавнего знакомца. И вновь Цзыци, услышав первые звуки, произнёс: 

«О, какие бурные мощные воды!»

Обрадовался Юй Боя и сказал Чжун Цзыци: 

«Вы, и только Вы в нашем мире способны понять меня и мою музыку. Вы – мой истинный друг, понимающий мою душу».

На прощанье они договорились, что по окончанию путешествия Юй Боя навестит Чжун Цзыци. На том и расстались.

А закончилось всё, как водится в китайских легендах, трагично.

Завершив путешествие, Юй Боя приехал на родину Цзыци и узнал, что тяжёлая болезнь унесла жизнь дорогого друга.

В отчаянии музыкант пришёл на его могилу и сыграл одну из своих самых печальных и прекрасных мелодий. А после он сломал свою любимую цитру и больше никогда не прикасался к струнам, ибо не осталось в этом мире никого, способного слушать его музыку с истинным пониманием и верным чувством.

Так в Китае и повелось называть близкого, настоящего и задушевного друга «чжиинь», т.е. «понимающий музыку».